|
***
1.
Осень горит — тяжело дышать.
Женщины отцвели,
Разложили шёлк и хлопок по верхним полкам.
Вот мать усталая спрятала хохолок под шапку,
И только
Младенческий лепет, укутанный в одеяло,
Тянется вдоль квартала, не зная беды.
Скоро все будет цвета еды, цвета молочной смеси.
Славно рождаться в любой человеческий месяц…
Смотри как воробушек светится, что за Агу!
И погремушка солнца на берегу.
2.
В утробе февраля темно и мрачно:
Ритмичный хруст, гул соков в клетках поля.
Ворочаются в створках влажных почек
Слова
И ноют, ноют.
Младенческое белое бессилье
Так тихо перед новым поворотом,
И кто ты
Человек или цветок?
Никто ещё, никто —
Немая вечность.
Проклюнешься и будешь человечным —
Расти-цвести, тянуться на Восток.
Старик
Жаловаться на жену, горевать о времени:
Лысое темя, жизнь мимо
И ничего серьёзного.
Не поехали к звёздам вовремя,
И звёзды погасли.
Как-то дома осунулись, постарели…
На доме детства морщина.
Стоит, подпёртый строительными лесами,
И смотрит мимо, как будто не признаёт.
А это я,
Я — взрослый.
Я помню каждый пролёт
Облупленной лестничной клетки,
Каждого поимённо в подъезде.
Где эти дети?
Бросили старика.
Вышла душа, остался бетон и камень.
Кто теперь смотрит за облаками,
Стучит по трубам?
Кто эти семьи?
Чужие люди.
Чужие люди в чужих стенах.
Может, поэтому лучше не возвращаться?
Дом щурит проёмы в сумрачное пространство
И вдруг моргает.
Голуби подрываются с плеч,
Открывается рот подъезда,
А в чёрном небе
Над чёрной бездной
Тихонько включается лампочка
Старой звезды.
| 