Диана Бондаренко
Чужое
Рассказ
Он намотал тонкую цепочку на пальцы и поднял амулет выше, придирчиво рассматривая его со всех сторон. Камень, обрамлённый серебряными узорами, сиял в солнечных лучах, переливаясь всеми цветами спектра. Воздух вокруг него слегка вибрировал, а от цепочки шли волны магии, проникая под кожу, пронизывая до самых костей и щекоча внутренности. Чародей не смог сдержать восторженного вздоха.
Артефакт такой силы — большая редкость. Сила, сокрытая в нём, просачивалась сквозь материальную оболочку и питала всё вокруг. Чародей обернулся. Ель, у корней которой оказался закопан амулет, тянулась вверх, обгоняя своих соседей. Её длинные раскидистые лапы заслоняли солнце, а внизу густо росла высокая зелень, словно ей не был нужен солнечный свет. Удивительная картина, противоречащая законам природы.
Чародей бережно опустил амулет на камень, замер, любуясь им, и подрагивающими от волнения руками торопливо стянул с плеча сумку. Пальцы едва слушались его, а потому такая простая задача, как расстегнуть пряжку и достать резную шкатулку, заняла больше времени, чем должна была. Всё его внимание было приковано к артефакту, а в голове блуждала тысяча и одна мысль о том, как можно его использовать. Этот амулет… о-о, этот амулет принесёт ему огромную выручку. Страшно представить, какую сумму готовы будут выложить эти учёные крысы, готовые днями и ночами ковыряться в свойствах артефактов или любоваться ими через закалённое стекло выставочной витрины.
Тут перед глазами, словно вспышка, промелькнул рыжий хвост. Чародей вздрогнул, вынырнув из своих мыслей, и подался вперёд, стремясь спасти амулет. Пальцы коснулись холодного пустого камня, и его как будто обдало кипятком. Он обернулся.
Чуть в отдалении, переступая с лапы на лапу, стояла лиса и не сводила с него пристального взгляда пронзительно жёлтых глаз. В её пасти блестела цепочка амулета, зажатая меж желтоватых клыков.
Чародей медленно встал, слегка качнувшись на ставших ватными ногах. Лиса не шелохнулась, лишь махнула пушистым рыжим хвостом и фыркнула, то ли приветствуя его, то ли издеваясь. Чародей неуверенно подался вперёд, выставил ногу и перенес вес на неё, но не решился сделать полноценный шаг. Казалось, одно резкое движение, и зверь пустится наутёк.
Но лисица продолжала стоять, размахивая хвостом. Удивительно спокойные, словно даже не звериные глаза неотрывно следили за ним, как будто ожидая, что же будет дальше.
— Послушай, — чародей натянул кривую улыбку и, наконец, шагнул вперед. — Ты же хороший зверь? У меня есть сыр в сумке. Ты хочешь сыр?
Лиса дёрнула ушами и склонила голову набок. Амулет в её пасти качнулся. По-своему истолковав этот жест, чародей похлопал себя по бедру, подзывая лисицу, как в детстве звал к себе добродушного деревенского пса. Лиса медлила.
— Ну, же, подойди.
Чародей бросил короткий взгляд на сумку, оставленную подле камня. Он сделал всего шаг навстречу зверю, не ушёл далеко, ему надо только, развернувшись, наклониться к ней и подхватить за холщовый ремень. А потом приманить лисицу сыром и выдрать из пасти его находку.
Лиса фыркнула и оскалилась. Неужели, не понравилось, что он отвернулся? Или это реакция на артефакт?.. Чародей не успел больше ни о чём подумать, когда лисица сорвалась с места и пустилась в чащу леса.
— Стой! — он, не раздумывая, бросился следом. — Стой, тупое ты животное!
Лисе было всё равно на его крики. Она уверенно мчалась вперед, отталкиваясь лапами и пролетая над торчащими корнями. Чародею стоило больших усилий, чтобы не упустить из виду рыжий хвост.
Он бежал, а грязно-зеленый лесной пейзаж проносился мимо. Возле уха просвистела ветка, затем ещё одна. Следующая уже мазнула по лицу, оставив багровеющий росчерк на щеке. Чародей коротко зашипел и дёрнул плечом, вытирая первые капли крови.
Дыхание сбилось. Он попытался вдохнуть, выровнять ритм, но не сумел. Голова пульсировала, сердце колотилось у горла, но он всё равно не мог догнать лисицу. Теперь она походила на далёкую рыжую точку. Вот же дрянь.
Чародей опустил руку на пояс, не глядя нащупал футляр и извлек палочку, крепко сжал её. Затем замахнулся, замешкавшись только на мгновение, чтобы подобрать подходящее заклинание, но в этот же момент лиса резко свернула в сторону и пропала.
Внутри всё похолодело. Выругавшись, чародей опустил палочку, почти искрящуюся от переполнявшей её магии, и поспешил к месту исчезновения, молясь всем богам, чтобы лисица не пропала бесследно. Даже творцу животных, этому бессовестному божку, что наводнил леса и поля столь тупыми созданиями.
Он остановился, тяжело дыша в попытках хоть немного перевести дух. Легкие жгло, а ноги, не привыкшие к подобным пробежкам, казались ужасно тяжелыми и неповоротливыми, но он всё равно сделал ещё несколько шагов, приближаясь к месту, где лисица пропала из виду.
Повеяло холодом, и чародей зябко поёжился, обнимая себя за плечи. Нос защекотал аромат хвои вперемешку с сыростью. Скрываясь за массивными еловыми лапами, на него глядел мрачный вход пещеры. Чародей подошёл ближе и коснулся пальцами поросшего мхом камня, одного из трех, образующих своеобразную примитивную арку. То ли чудеса природы, то ли древнее рукотворное сооружение, сказать было сложно. Да и какая вообще сейчас разница?
Чародей огляделся по сторонам, задумчиво поглаживая шершавую поверхность камня. Следов лисицы нигде не было, но он точно помнил, как та резко свернула в эту сторону. И именно в этом направлении он обнаружил пещеру. Иначе быть не может. И воровка, и его амулет находятся там, внутри. Может, даже не очень глубоко.
— Валастус, — твердо произнёс он заклинание и поднял палочку.
На конце загорелся белый свет, и чародей вошёл внутрь.
Пещера встретила его холодом, сыростью и непроглядной тьмой. Он не видел ни стен, ни свода пещеры, не знал, куда идти. Света палочки едва хватало для освещения пути. Чародей снова поёжился. Казалось, холод забирался под одежду и прилипал к коже, просачивался внутрь, пробирая до костей. Он сделал шаг, потом ещё один и замер, прислушиваясь. Надеялся услышать хоть что-то, что выдало бы присутствие лисы. Шорох от возни, фырканье или визгливое тявканье, хоть что-нибудь. Он слышал, как эхо его шагов поднималось вверх многократно повторяясь и растворяясь там, наверху, в пространстве между ним и далеким сводом. Где-то капала вода, звонко шлепаясь о поверхность водоема. Пещера полнилась звуками, но жизни в ней не чувствовалось.
Чародей крепко до боли в пальцах сжал палочку и продвинулся ещё немного, мерно ступая по каменному полу, оглушенный собственным эхо. В нос ударил запах. Странный, несвойственный пещере. Тяжелый запах, оставляющий на корне языка привкус железа. Этот запах… он, поморщившись, помотал головой, отгоняя пугающую догадку, и прикрыл нос ладонью. Неважно. В этих краях не должно быть монстров, а со зверьём он справится самостоятельно. Переживать не о чём, даже если это действительно запах крови.
Чародей обернулся, ища взглядом успокаивающий свет внешнего мира, оставшегося за пределами пещеры.
Сердце пропустило удар, а внутренности сжались в тугой комок.
Света нет. Только мрак.
Он завертелся вокруг своей оси, вытянув палочку прямо перед собой в бесплодных попытках выхватить светом хоть что-нибудь. Он не мог уйти далеко, просто не мог. Почему же он не видит выход?
Вдох.
Он замер, чувствуя, как дрожит всем телом, а сердце колотится о ребра, силясь выскочить наружу.
Выдох.
Оглушающе громкое сердцебиение давило на него. Он не слышал ничего, даже свои мысли. Голова пульсировала.
Вдох.
Его замутило, мир перед глазами поплыл. Он сжался, хватаясь пальцами за ворот рубахи, чувствуя, как не хватает воздуха, задыхаясь, понимая, что вот-вот потеряет опору.
Выдох.
Он пошатнулся и упал. Заныл копчик, но боль казалась далекой, едва ощутимой.
Чародей поднялся. С трудом, шатаясь на трясущихся ногах, чуть не упав снова, но поднялся. Палочка дрожала в руке. Он снова повторил заклинание света, затем ещё раз и ещё, срываясь на крик, не слыша собственного голоса. Эхо подхватывало отчаянные выкрики, множило и разносило по ужасающе огромной пещере. Но на конце палочки висел тот же холодный шар света. Жалкий, бесполезный, способный только осветить камни под ногами.
Чародей отступил, лихорадочно озираясь. Тьма давила на него, казалось, что он почти ослеп в попытках найти выход. Утратив всё разумное, чародей побежал.
Он бежал, не разбирая дороги, не видя пути. Буквально не видя. В голове стучало, и этот стук заглушал всё. Он вступил во что-то мокрое, даже не услышав шлепка. Ноги заскользили, и чародей упал. Палочка вылетела из рук, пару раз отскочила и покатилась, бросая искры. Колючие всполохи света запрыгали по луже и утонули в жидкости, слишком тёмной для воды.
Намокшая одежда прилипла к телу, но чародей даже не ощутил это. Он попытался было вскочить на ноги, снова побежать, но не смог, лишь неуклюже заскользил и плюхнулся в лужу, окатив себя брызгами.
Раздался звук шагов. Чародей замер, словно во сне наблюдая, как длинная когтистая рука с намотанной на неё цепочкой поднимает всё ещё светящуюся палочку. Её отсвета хватило, чтобы выхватить очертания амулета, свисающего к предплечью неизвестного. А затем раздался хруст и свет померк. Обломки палочки упали вниз.
Последним, что услышал чародей, было глумливое фырканье лисы и низкий трескучий голос:
— Тебя, мальчик, не учили, не брать чужое?