|
Увидеть свет
На озере
К рассвету станет холодно и сыро,
туман сольётся с серостью воды,
и в тишине покажется:
нет мира –
лишь лес, избушка, озеро, и ты,
и лодка "Вера" , ткнувшаяся носом
в суглинный берег маленькой земли...
К чему сейчас ломаться над вопросом
велик ли человек, иль не велик:
понятно всё.
Под притолокой чёрной
паук упорно снова ладит сеть,
и мне легко, послушной и спокойной,
на эту сеть без ужаса смотреть.
Сердце
Этой весной я поняла,
что у меня внутри,
чуть левее от центра,
есть беспокойное сердце.
Слишком уж сильно
ежесекундно любит оно
всё, что его окружает.
Думаю я:
если болит – хорошо:
значит оно там есть –
плохо, что такое неосторожное.
Но другого не будет.
Вот и держусь за это.
***
Да, я не знаю правды обо всём,
но знаю:
власть
всегда найдёт причину
забрать свободу,
дом,
дитя,
мужчину
и оправдать себя –
всегда –
потом,
Сказать:
"Так надо будущего для,
сейчас терпи
и делай, как велели" .
И я, не понимающая цели,
молчу,
как безответная земля,
и думаю:
не мучайте меня
безумием и ужасом событий –
мне матерью,
мне родиною быть
и
любить всех вас,
спасая от огня.
***
– Мама, самолётики летят.
Мама, самолётики большие.
– Тише, детка, вороги хотят
Высмотреть, где есть ещё живые.
– Мама, танки едут по полям.
Мама, танки рыкают сердито.
– Тише, детка, надо им, врагам,
Вызнать, сколько наших не убито.
– Мама, там солдатики идут.
Мама, а кресты у них паучьи.
– Тише, детка, если нас найдут...
Господи, спаси от чёрной тучи.
Господи, они идут сквозь сад —
Руки окровавлены по плечи...
– Мама, слышишь, что-то говорят,
Мама, говорят... по-человечьи.
Письмо
Сегодня здесь полегче, чем вчера:
Не так темно (мы свечку отыскали),
Воды ещё осталось полведра,
Вернулся кот соседки бабы Вали.
Он ранен в лапу. Плачет, не даёт
Забинтовать, на трёх, но ковыляет
И у порога бабу Валю ждёт.
Её убили. Он про то не знает.
Вчера светило солнце. Во дворе
От снега у крыльца, наверно, лужа,
А мы сидели в этой конуре
И слушали, как самолёты кружат.
Я, Боженька, наверно, слишком мал,
Чтоб понимать чего-то в важном деле,
Но сделай так, чтоб котик не хромал
И чтобы дом не рухнул при обстреле.
Глядя на небо
Облако – человек.
Вот голова. Вот плечи.
Он, человек, бежит.
Так человеку легче.
Облако – ангел. Вот
Крылья. И не огромный.
Он не бежит – летит,
К синему пригвождённый.
Облако – пенка лишь.
Кофе пьёт Бог неспешно.
Ложкой мешает мысль.
Мыслей во мне – кромешно.
Облако было ли?
Небо почти что плоско.
И ничего на нём –
Тоненьких две полоски.
Белый июнь 22-го
Мы все навылет ранены весной,
Лавинно перетёкшей в это лето.
И вот – июнь, похожий на поэта
С перегоревшей горькою душой.
Тревожно ночью бредит березняк,
И где-то над рекою чайка стонет...
Увидеть свет на этом белом фоне
Пытаюсь я.
Но не могу никак.
Лето. Мальчики
На фоне всех безудержных страстей,
что разъедают мысли и сознанье,
я сдерживаю личное страданье
и существую тихо, без затей.
Я думаю над чьей-нибудь судьбой,
пеку печенье, и читаю книжки,
и наблюдаю, как бегут мальчишки
на речку разношёрстною гурьбой.
Им не до смут, когда июль, жара,
а лето беззаботно мчится, мчится –
успеть им надо летом насладиться,
покуда мать не скажет, что пора...
"Пора, сынок: всё больше в небе туч,
и ночи холодны и одиноки...
Ты вырос, мальчик. Вот твои дороги.
Иди и знай: ты светел и могуч".
И вот идут. И бронзов их загар:
блакитно небо огненного лета –
и учатся терпеть жестокий жар
в объятиях тугих бронежилета.
***
Если вокруг и холодно,
и темно,
рвусь напролом на тёплый,
зовущий свет,
но между ним и мной
слишком много "но":
линий прямых у Бога,
похоже,
нет.
|
