|
***
Я видел небо, ржавое от молний…
Большая туча чёрная, как танк,
Затмила свет и растоптала полдень,
И ливнем прокатилась по цветам.
Весь мир вокруг был как трава под камнем,
Расплющен опрокинутой грозой,
И лишь осины тощими руками
Сдержать пытались небо над собой.
И я упал – обрушился на землю
Не как солдат, а как метеорит,
Несущий в сердце ненависть вселенной,
Что, вырвавшись, весь мир испепелит.
Гремело небо, ржавое от молний.
Невиданный пожар вставал стеной…
А я лежал, и крепко землю обнял,
В расцвете лет раздавленный войной.
ЗИМА
Когда зима нечаянно приходит
И светлой шалью покрывает лес,
Плывёт земля, как белый пароходик,
По голубому мареву небес.
Десятки труб из домиков картинных
Пускают в небо плавные дымы,
И хлопья снега в тёплые квартиры
Стучатся, как посланники зимы.
Сиреневая бездна нависает
Над проторённой к речке колеёй,
И тропка белоснежная лесная
Ползёт в тайгу виляющей змеёй.
Янтарным ожерельем ярких окон
Бревенчатые тянутся дома,
И целый мир – как будто белый кокон,
В который всех укутала зима.
СВЯЩЕННЫЙ ЗОВ
Умчался день мальчишкой конопатым, –
Домой его никак не заволочь.
Рябиновые ягоды заката
Вороной чёрной склёвывает ночь.
Как будто бы согбенные старушки,
Глядя слепыми окнами на лес,
К земле прижались ветхие избушки,
Придавленные маревом небес.
Тайга угрюма, сумрачна и сонна.
Благую тишь не вычерпать ведром.
Свинцовой шали звёздные узоры
Утюжит в речке маленький паром…
И не унять душевную истому,
Священный зов таинственной земли.
И глохнет мир, чтоб слышать эхо грома
За сотни вёрст от родины вдали.
СВАДЬБА
Чужая свадьба… Платья белый снег.
За прелесть молодую грех не выпить.
Глаза невесты – лошади в огне –
Беснуются и тащат на погибель.
Невеста от «не ведает греха»,
А кто изведал – «ведьма», не иначе.
Но мне ль её за нежность попрекать,
Доверенную в страсти, без отдачи.
Былой любви уже не повторить.
Кого ни встреть – пародия и только.
Горланил я, переходя на крик,
Гостям и сердцу ноющему: «Горько!»
Изрядно захмелев, глуша портвейн,
Я еле шёл, катился прочь, как камень.
А небо целовало лбы церквей
Холодными багровыми губами.
***
Жизнь – не теплый автобус,
Не кафе у пруда, –
Одноразовый пропуск
В Министерство труда.
Жизнь – не вафли вприкуску
И не школьный урок, –
Водворенье в кутузку
На неведомый срок.
Ночь привычно и смело
В ярком свете реклам
Черной бабочкой села
На ладони стекла.
Словно злясь на прошедший
День, что сгинул давно,
Жалят белые шершни
Неживое окно.
НОЧНОЕ
Сесть на скамью, и просто наблюдать,
Как время распадается на части.
Из городской окаменевшей пасти
Стальной слюной свисают провода.
Деревьев строй охватывает дрожь,
Но прочно он к земной привязан тверди.
Пока живешь и дышишь – ты бессмертен,
А как умрешь, то навсегда умрешь.
Идти домой привычно, не спеша,
Вдоль фонарей, купающихся в лужах,
Туда, где быт- халат, согретый ужин,
И гладко отутюжена душа.
УСАДЬБА
Я молча сяду на ступени
Крыльца, облезшего слегка –
Как будто внуком – на колени
Большого дома-старика.
Меня, как малого ребёнка
С любовью приютит старик
И скрипом половиц в потёмках
Со мною вдруг заговорит.
Он мне поведает о многом,
Печалей старых не тая,
Как вдаль смотря глазами окон,
Он столько лет прождал меня.
А я бродил по белу свету,
Не зная истины простой,
Что в мире больше счастья нету,
Чем возвращение домой.
Большая старая ограда, –
Как детства вырванный кусок.
Забор… Дощатая заплата,
В ней – два гвоздя наискосок.
И всё, что в сердце было живо,
С усадьбой той наедине
Затрепетало, закружило
И успокоилось во мне.
БЫВШИЕ
Как это грустно слышать: бывшие
О тех, кто сблизились на миг.
Как будто в чувствах поспешившие
И насмешившие весь мир.
Перегоревшие, остывшие –
Союз на считанные дни.
Житейских бурь не пережившие,
Не заслужившие любви.
Как это грустно слышать: прошлые
О тех, кто близок раньше был.
И чувства, как пиджак поношенный,
Вдруг так легко переменил.
Пути людей такие сложные
Пересекаются не раз.
И всюду бывшие и прошлые,
Как зеркала, глядят на нас.
А их сердца недолюбившие
Так жаждут счастья и тепла…
Как это грустно слышать: бывшие,
Будто любовь, ещё не жившая,
Едва родившись, умерла…
|
