Владимир Белошеев (Владимир Победа)
Горький снег
Рассказ
Черные редкие деревья изломанными ветками царапались в окна первых этажей. Темнело быстро, а к вечеру температура падала до нуля. Ветреных дней становилось все больше и теперь даже в булочную до соседнего двора приходилось натягивать шапку и кутаться в шарф.
В обогретых квартирах хмурились и осуждающе кивали соседи – в однушке, что на пятом этаже, шумели и кричали допоздна, но было не разобрать, ни то спорили, ни то ругались. Потом стихли.
Ленка прижала ладонь к стеклу и замерла, рассматривая белеющие пальцы, кончиками ощущая ритм. Небольшой промышленный городок, казалось, никогда не спал. И если кто-то ложился, другие только заступали в ночную. По мерцающему огнями проспекту в район новостроек урчали большегрузы, а незамерзающий порт рассыпал из товарняков уголь для котельных.
– Ты не сможешь уйти, – бросила Ленка и одернула руку.
Тишина.
Тоненькими, совсем детскими пальцами она вывела на подоконнике имя, но тут же смахнула:
– Ну и вали! – хлопнула она ладонью, затем протерла ее о халат – угольная пыль оседала всюду рваными гранулами, проникала в квартиры с ночным воздухом. В прошлые годы даже свежий снег от нее чернел. Тогда губернатор пригласил столичных экспертов, и в порту установили громадные разноцветные щиты и водяную пушку. Только ветер продолжал разносить пыль.
В коридоре зажегся свет. Щелкнул замок дорожной сумки. Ленка часто-часто заморгала и сползла по стене на кафель:
– Кажется, я смогла бы тебя простить.
Вздрогнул и мелко запрыгал холодильник, точно хотел выскочить, но Ленка прижалась к нему спиной и шмыгнула в нос:
– Совсем никому не нужна.
Свет в коридоре погас. Брякнула дверная цепочка. Неторопливые вниз по лестнице шаги стихли. Ленка поднялась и, слегка пошатываясь, оказалась в ванной, потом долго и пристально смотрела в зеркало и умывалась, забрав волосы в хвост. После, зажгла во всей квартире свет, на максимум выкрутила в наушниках танцевальное радио и принялась за готовку – хоть чем-то отвлечь маму, когда та вернется с ночной.
Высоко задрав подбородок, ее отец еще долго стоял у подъезда, но Ленка не выглянула. Черное покрывало тысячей мелких звезд впивалось в плечи, отчего согнуться хотелось пополам. Еще в ту ночь выпал первый снег. Мохнатые хлопья таяли на его лице и горчили:
– Горчит пыль, – повторял он, не отводя взгляда. – Просто пыль.
Лестница
Рассказ
Каждый раз хотел бы ни думать, ни о чем, уж тем более, что ждет наверху, а потому забиваю голову всякой всячиной, отчего в висках гудит. Картинки одна за другой яркие. Вспоминаются дурацкие сериалы, прочитанные книги, лица из прошлого - не замечаю, как оказываюсь наверху. Пусть так, чем карабкаться и представлять, что там. Время тянется вечно горящей свечой, и, кажется, лестница никогда не закончится. Нет, уж лучше о сериалах.
Я обхватил блестящий металл толстыми, неудобными варежками и устремился вверх. Одна, две, три .. считать докучает быстро. Вчера на ужин курица из духовки. Так, думай о другом. Лизке так и не позвонил, а обещал. Нужно перечитать ту книгу, что брал с собой прошлым летом. Не помню концовки. Хлеб, наверное, дома закончился. Да, нужно купить хлеб. Черного и белого только не горелого. Так, думай о другом. Как я выбрал эту работу, почему продолжаю? Пару лет назад стоял у дверей «кадров» с заявлением. Почему остался? Целых два года. Сколько случаев за это время. Сколько людей. Как часто опоздал. О другом, о другом! Ну и собака у соседа. Завел же. Бледная какая-то, нос маленький, остренький, как у ежа. На Лизку мою похожа. Нужно сказать при встрече, очень похожа.
Последняя ступенька, я отталкиваюсь и переваливаюсь через острый край балкона. Всматриваюсь сквозь стекло. Черно-серая пелена дыма, больше ничего не разобрать. Поддеваю монтировкой дверь. Сухие щепки осыпаются на бетон, продеваю глубже и наваливаюсь. Я внутри. Никого. Вытянутых рук не видно. Дышать сквозь маску тяжело, но привычно. Всюду дым. Зал, кухня, спальня. Спальня. Под кроватью. Вот ты где. Нашел. Нашел! Дыханье сбилось. Маска запотела. Не бойся, не бойся родной. Я за тобой, малыш, иди ко мне. Ну, что ты, не плачь. Беру на руки. Тороплюсь вернуться. Лестница и коридор уже в огне и крыша вот-вот обвалится. «Живой!» - кричу с балкона, осторожно и крепко прижимая. Живой, повторяю шепотом.
Как же закончилась та книга из отпуска. Не помню. Хлеб, нельзя забыть купить хлеб. И Лизке. Обязательно позвонить Лизке.