Эмили Исмаилова (Милис)
Старые фотографии
Рассказ
Моей любимой маме посвящается...
Закрываю глаза и вижу «Золотую осень» Исаака Левитана. Почему-то эта картина всегда производила на меня очень сильное впечатление. Лес, точно терем расписной, лиловый, золотой, багряный... Яркие краски, много солнца, света... Улыбка появляется на моём лице. Я чувствую, как тёплый ветерок касается моих волос, слышу шелест листьев на хрупкой ветке. Как я любила закрывать глаза и петь, рисуя в своих мыслях эту прекрасную картину. Любила... Давно... Когда была ребёнком.
Горит моя золотая осень в безжалостном огне. Пламя съедает яркие краски, дым медленно поднимается высоко в небо, куда-то к звёздам, холодный ветер подхватывает пепел и уносит его далеко-далеко... Нет ничего красочнее детских мыслей, мечтаний, надежд, и нет ничего ужаснее дня их потери. Я перестала закрывать глаза, петь и рисовать. Я больше не художник...
Я никогда не рассказывала своим детям о том, как росла. Они не спрашивали, а я не хотела тревожить затянувшиеся раны. Мне даже стало казаться, что я родилась взрослой и детства у меня не было. Свой альбом с детскими фотографиями спрятала в шкаф с книгами. Лишь изредка, протирая пыль, касалась альбома, но не решалась его открыть.
Я готовила праздничный обед, сегодня у моей младшей дочки Эмми день рождения. Она тихо что-то напевала в комнате, мне было тепло на душе от звука её голоса.
- Мама, это ты? - совершенно неожиданно спросила моя дочь, держа в руках альбом, который я много лет прятала от себя, от семьи, будто забыла, что когда-то была ребёнком.
- Где ты нашла этот альбом? - дрожащим голосом спросила я.
- В книжном шкафу, на верхней полке. Почему ты мне раньше не показывала его?
- Не думала, что тебе будет интересно, ведь в твоей жизни так много друзей, различных увлечений, зачем тебе старые фотографии?
- Расскажи мне о том времени, когда ты была маленькой, - умоляюще просила дочка.
Расскажи... Я закрыла глаза... «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства...». Вновь подул тот тёплый ветерок, касаясь моих волос, начали оживать краски золотой осени. Лес, точно терем расписной, лиловый, золотой, багряный... Тишина. Даже лёгкое облачко застыло в небе. Я вижу маму, держащую охапку разноцветных листьев, папу, нежно смотрящего на нас, весёлую, улыбающуюся сестрёнку, которая всегда делилась со мной игрушками. Я смотрю в мамины зелёные глаза... Они тёплые, как зелёный чай с мятой в холодный день. Я очень сильно любила её ласковую улыбку, глубокие ямочки на щеках, искренний взгляд.
Папа... Я помню его жёсткие кудрявые волосы, колючее, небритое лицо. Он работает водителем, поздно возвращается домой. Садится за стол уставший, угрюмый. Ему тяжело видеть, как мы ютимся в маленькой комнате, как мама старается в очередной раз заштопать наши носочки, тёплые вязаные перчатки. Он достаёт из кармана шоколадную конфету (не знаю, где он взял её), разрезает на маленькие кусочки и угощает нас. Мы наслаждаемся этим поистине невероятным для нашей семьи лакомством. Я слышу, как он кашляет по ночам, ворочается с боку на бок.
Мама укладывает спать меня и мою сестричку. Ложится рядом с нами, открывает книгу и начинает читать... Нет ничего приятнее звуков её голоса. Голоса теплее солнечных лучей. Эти звуки так много говорят моему сердцу! Сон смыкает глаза, но мы не спим, слушаем. Герои на страницах книг оживают, сказка становится реальной, мы представляем себя принцессами и мечтаем о рыцарях, мы рассматриваем с Маленьким принцем его нарисованного барашка, грустим о Розе, которую ему пришлось оставить, учимся слушать своё сердце, ведь главного глазами не увидеть, верим в возможное счастье и вечную любовь. Незаметно под звуки маминого ангельского голоса мы засыпаем... Вернутся ли когда-нибудь та свежесть, беззаботность, потребность любви и сила веры, которыми обладаешь в детстве?
А как чудесно было отдыхать в деревне у бабушки! Большое поле, море цветов, птицы поют. Деревянный дом стоит на высокой горе, спустившись с которой, можно с разбегу окунуться в речку. Накупавшись вдоволь, закутавшись в полотенце, кушаешь сочное ароматное яблоко, сладкую клубнику с бабушкиного огорода и ждёшь, когда солнце начнёт садиться и наступит сказочный закат. Последние лучи уходящего солнца согревают мои щёки, я щурюсь от удовольствия, от ожидания чуда. Мне нравится смотреть, как отражается солнце в маминых зелёных глазах. Зелёный цвет становится изумрудным, необыкновенно ярким. Мама никогда не могла смотреть на картину уходящего солнца без слёз.
- Мама, прошу тебя, не плачь, - говорила я, прижавшись к ней.
Тогда мама вытирала слёзы рукавом длинной кофты, улыбалась своей грустной, очаровательной улыбкой, брала обеими руками мою голову, целовала меня в лоб и клала к себе на колени. С тех пор, как... (трудно произносить это), я не могу смотреть на закат. Почему я не научила свою дочку провожать последние дневные лучи солнца, прижавшись ко мне?! Сможет ли она понять, как может быть удивителен закат, когда наблюдаешь за ним в объятиях самого дорогого для тебя человека? Я помню этот последний закат, мама! Как бы я хотела вскочить, обнять тебя и кричать, как сильно люблю тебя.
Краски темнеют, в сердце появляется тупая боль. Огонь подкрадывается к моей золотой осени...
Мы жили в посёлке. Из города в посёлок добирались на вертолёте, зимой можно было добраться и на машине. Была нелётная погода. Мама после длительной командировки сидела в аэропорту, переживала, зная, что мы ждём её. И вдруг она увидела дядю Серёжу - папиного друга. Он предложил маме поехать с ним на машине, и мама согласилась. Был сильный туман, мороз, гололёд. Встречная машина. Кто-то не справился с управлением... Папа... Его грустные глаза и совершенно чужой голос, который говорит о том, что мамы больше нет.
- Скажи, что ты лжёшь, - сквозь слёзы кричу я, - она жива!
Я падаю на пол и начинаю плакать. Мне хочется уткнуться носом в мамины душистые волосы, слышать её голос, обвивать руками её шею. Я не понимаю, почему она бросила меня тогда, когда я так сильно в ней нуждаюсь. Я не хотела прощаться с ней, видеть её безжизненную, не способную плакать во время заката. Моё детство закончилось. Я закрыла альбом с семейными фотографиями. Моя золотая осень уничтожена безжалостным пламенем.
Помню, как-то в грозу моя младшая сестрёнка Эльмира не могла уснуть, и я легла рядом с ней, чтобы бедняжка не боялась. Она носом уткнулась в мои волосы, обняла меня и прошептала:
- От тебя пахнет мамой. Обожаю этот запах, будто она рядом.
- А я не помню её запаха, - ответила я.
- Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь, - успокаивала меня Эльмира.
Как странно, «люди, у которых есть своё горе, умеют утешать других», вспомнились мне слова Марка Твена. Эльмира пыталась отогреть моё охладевшее после смерти мамы сердце. Так мы и лежали, держась за руки, тихо, безмолвно, ведь иногда слова только мешают понимать друг друга.
Прошло время. Моя маленькая сестрёнка научилась смеяться, радоваться, она по-прежнему любила запах моих волос, любила засыпать рядом со мной. Мы никогда не говорили о маме, но по ночам часто, сидя на подоконнике, прижавшись друг другу, смотрели на светящиеся звёзды и думали, что где-то там, далеко, наша мама, наш самый надёжный ангел-хранитель.
***
Я села на диван, вытерла слёзы длинным рукавом кофты, посмотрела на дочку и с улыбкой на лице сказала:
- Знаешь, милая, я расскажу тебе о своём детстве, о самых радостных мгновениях своей жизни, я открою тебе много тайн, я нарисую словами осень, раскрашу яркими красками закат, слушай, родная.
Я перевернула страницу альбома с чёрно-белыми фотографиями, обняла свою девочку, прикоснулась губами к её пахнущим моей мамой волосам (да, это был тот самый запах, я вспомнила это!) и начала рассказ: «Детство - это огромный край, откуда приходит каждый...»