|
Дворовый звонарь
Убогая жизнь у бродяги
Хоть в март, хоть в июль, хоть в январь.
Бутылками в мусорном баке
Трезвонит дворовый звонарь.
Дзинь-дзинь! В небе утро зевнуло.
Дзинь-дзинь! Просыпайся, народ.
Дежуривший ночью, сутулый
Фонарь с укоризной кивнёт.
Из серых домов как из сита
Просеялся свет в темноту.
Глядит недовольная сытость
На уличную нищету.
Начнут проклинать и ругаться
Из форточек люди опять.
Но каждая корка – богатство,
Но каждый сухарь – благодать.
И может быть в этой юдоли
Средь мусора, грязи и вшей
Есть грань между верой и болью
В пропащей бродяжьей душе.
Быть может по жизни паршивой
Бредёт он, уверенный в том,
Что есть красота в некрасивом,
И святость живёт в несвятом.
***
Утро солнцем обогрето,
Нараспашку небеса.
Поделись со мной рассветом,
Ясноокая весна.
Эх, капели, звон да сырость –
Небо льётся через край.
Раньше в рай душа стремилась,
А теперь весна как рай.
И не жаль душе бессмертья.
Воздух светел и багрян.
Дарит радость на рассвете
Соловьиная заря.
Для бессмертья – что рожденье?
Только раз давным-давно.
В жизни то благословенней,
Что весною рождено.
Что рождается в природе
В теплоте весенних дней,
Ледоходе, половодье,
Песне первых журавлей.
***
Что грустить, если жизнь отпылала?
Всем когда-то лететь на покой.
День зарёй начинается алой
И кончается алой зарёй.
Догорает вечерняя зорька.
Даст Господь ли душе благодать,
Чтоб у Родины хоть на задворках
Дикой яблоней мне прорастать.
Чтоб остаться здесь. Пусть и в печальной,
Пусть в суровой, но милой земле.
В жёлтом поле густым Иван-чаем
Расцветал бы под крик журавлей.
Не бери мою душу отсюда,
Дай мне, Боже, ещё раз прожить
Хоть ветлой у забытого пру?да,
Хоть цветком под ногами у ржи.
Что мне рай? Что сады золотые?
Коль не моют их слёзы весны.
Что мне рай, если нет там России,
Невесёлой моей стороны.
***
На старый храм июньским пухом
Кадят седые тополя.
Тяни пустой стакан, старуха!
Пусть ни копейки, ни рубля,
Но в нём вся жизнь того народа,
Что полон был, а ныне пуст.
Идут берёзы крестным ходом,
Покуда люди не идут.
В пустом стакане боль и беды,
Лишь старый храм старухе – спас.
Ведь у него есть сердце медное,
Что бьётся так же, как у нас.
Но я же в сердце ложью ранен.
Подай, старуха, веры мне.
Вместился в нищенском стакане
Весь белый свет. И то на дне.
Осень грянула
Осень грянула, лето увяло морошковое,
И в болота осыпался мерклый закат.
Из вчерашнего лета, ушедшего, прошлого
Отпылавшие дни всё летят и летят.
Уж давно не томит эта серость дождливая,
Уж давно не печалят ни мрак и ни грязь.
Но в кленовой тиши станет сердцу тоскливее
Оттого, что листва умирает, кружась.
Жизнь уносится вдаль журавлиными стаями.
Что ж, летите года, ваш удел – улетать.
Не устать бы. И в жизни не стать неприкаянным.
Золотеть, а не тлеть, и лететь – не упасть.
Да не рвите мне душу, ветры несносные,
Я люблю эту осень и въявь и тайком…
Осень грянула. Мне бы остаться у осени
Не упавшим, последним кленовым листком.
| 