|
***
Сентябрь на середине.
Спускаюсь в переход.
То коротко, то длинно
там дудочка поёт.
Летит дыханье через
пространства и века,
где душно дышит вереск,
не тронутый пока.
Так тонко, тонко, тонко...
светло – до самых звёзд.
И обрывает гонку
осеннюю вопрос:
– О, музыкант случайный,
давно ль в тебе живёт
моя святая тайна,
мой вересковый мёд?
***
Неприметная девочка, тонкая...
Не сказать, что работает в онко-
диспансере – печальным ангелом
над ушедшими в мир иной.
Ей привозят их вечно спящими –
удивительно, как не страшно ей?! –
и она начинает спрашивать
о причинах у Смерти самой...
Через время вздыхает: кончено.
О молчание лезвие сточено.
Потихоньку, полунамеками
ряд причин открывался ей...
А потом, вдалеке от молчания,
чаем в лавке торгует чайной –
на здоровье живым – случайным.
Что не сделаешь для людей!
Я встречаю её в автобусе
(жизнь кружится лимонным глобусом –
дольки, доли – кому достанутся?).
Голос девушки светел, тих.
А слова, что чаинки – горсткою:
«Почему до сих пор не бросила?
В парке за диспансером осенью
очень солнечно от облепих».
СЕВЕР
|
1. |
Море, море,
холодные волны качают
безъязыкую мысль,
просаливая насквозь.
Ветер вытянул
материковых печалей
горсть,
и ещё одну горсть.
– Море, я – гость?
Море не отвечает.
Да и что за вопрос?
Странный вопрос!
С севером сердце твоё родилось –
значит, срослось!
Море твоё видит тебя насквозь.
| |
2. |
Ласково так ни один ещё город тебя не звал,
не окутывал плечи (шаль? рыболовная сеть?).
– Как ты иначе узнаешь, где для тебя причал?
Милая, приезжай на меня посмотреть!
Вместе пройдёмся вдоль линии береговой,
я покажу тебе, где ночуют мои корабли...
Это не город зовёт тебя, но – герой,
из сердца в сердце песни поёт свои.
– Милая, приезжай ещё до зимы,
чтобы снега заметали обратный путь...
И, вызывая всеми огнями полярной тьмы,
город-герой не в праве тебя обмануть.
| |
3. |
– Слышишь? Что это такое?
Будто плеск весла.
– Холод Баренцева моря
в склянке привезла...
Зачерпнула – и забыла
жечь костры в лесу...
И теперь по всей Сибири
море я несу.
Только думаю: и прежде
волны шли сюда –
плавно, нежно, неизбежно,
просто, как судьба.
|
СПАС-НА-ВОДАХ
Бог зажёг полярную звезду.
К маяку и якорю иду,
да и выше, где напротив врат
сёстры, жёны, матери стоят.
Встану рядом и, на лик святой
глядя, вдруг спрошу: «А я-то кто?»
Если мы не подлинно близки,
то любовь не стоит ни строки.
Там, где море заперто внутри,
ничего про боль не говори.
***
После ЛИТО
Он считает: всё тёмное – глубоко.
Романтичен до самых своих глубин,
опускает взгляд – как во тьму веков,
и, конечно же, не блондин.
Я ему намекаю: теряешь высь!
темноты порой невелик «карман».
Он закурит, дрожа, что осенний лист.
Мы расходимся по домам.
Забредёт, как многие, далеко,
но мои виденья о нём просты:
чтоб вернуться из темноты веков,
он подсвечивает мосты...
***
Раз, два, три – посмотри, дело спорится.
Дети знают: из ничего домик строится.
Под столом посуда гремит – всё пластмассовая.
Кормят кукол и сказки для них рассказывают.
– Тётя Ира, пойдём играть! – неподдельное.
Уложили куклу в кровать – с колыбельною.
Дети верят: и на краю все поместимся!
Я достраиваю свою в детство лестницу.
***
Грета Тунберг плывёт в ООН,
Грета не едет в Гану –
туда, где свалка так велика,
что уже грозит океану –
тому самому, через который
Грета стремится в ООН.
Это странно со всех сторон!
Грету волнует её «разорённое детство» –
только её, а не мальчика по соседству.
И потому она едет из самой Швеции,
чтобы сказать, что самолетом летать не надо.
Где в этом правда?
Какой-то челябинский активист,
подбирая пластиковые стаканы,
с ужасом думает: «Мы ещё ничего. А вот в Гане...»
Может быть, Грета, прогуливая школу,
не успела узнать, что Африка существует?
что люди воюют
за каждую пядь земли –
против мусора. И ещё корабли
плывут свободно по океану...
Грета, тебя «развели»!
Пешком отправляйся в Гану!
***
Говорит отшельница отшельнику:
«Надо гуся мне запечь к сочельнику».
Ей отшельник вторит: «Для того
приезжай ко мне под Рождество!»
Говорит отшельница отшельнику:
«После грустны будут понедельники.
Рождество закончится – опять
будем порознь жить и пировать».
Говорит отшельник: «Что ты, милая?!
Дальше время – самое унылое.
Приезжай скорей! Чего гадать?
Зиму вместе будем коротать».
Говорит отшельница отшельнику:
«Платье белое зима пошила ельнику.
Ткани я и так и сяк верчу –
красоту понять свою хочу».
Говорит отшельник: «Что ж за женщина?!
Постоянна ты и переменчива.
Яблонь цвет, снега ли впереди...
Приходи вся в белом, приходи!»
|
