|
Полночь
Выцветает небо.
Солнце над заливом
Тянет по ухабам
Огненную гриву.
А потом в озёрах
До утра полощет,
Оставляя пряди
На берёзах тощих.
Оставляя брызги
Стынуть по болотам
Россыпью морошки,
Словно позолоту.
Что ему скупиться –
Правит самовластно.
И ласкает жадно,
И ласкает страстно!
Выходи ребята!
Выспаться успеем!
Шебутной ватагой
За бумажным змеем
Полыхнём крылато!
Поклонимся детству.
Помянём, как чудо
Жило по соседству.
А теперь, всего-то,
Наливай в притирку –
От того, что пишем
Жизни под копирку.
Наедине
В этом доме мы одни –
Ты да я, да мы с тобою.
Сердце, глупое такое,
Не обманывай – храни.
С ним и так хватает бед.
Слышишь, ойкает неловко?
Знаю каждую уловку,
Но, как видишь, толку нет.
А на шутки ты легка.
Я как будто не замечу,
Но безумию на встречу
По плечу скользнёт рука.
Что же, правды не тая,
Называй хотя бы братом.
Понял я, что ты расплата.
Не со мною, но моя.
Август
В синий час, мерцая над водою,
Заклинала тучи стрекоза.
На прощанье дождь у сухостоя
Разыграл последнего туза.
Заливать он выдумал поспешно
Про степную пепельную сушь.
Он её проведал бы, конечно,
Но не смог оставить нас без луж.
Год назад, в жару сгоняя тучи,
Слышал я, он паводок проспал.
Не с того ли, высмеян и учен,
На чужое зариться не стал?
Ты в дому такого не услышишь,
Но всего два шага до крыльца.
Он до звёзд гремел ещё по крыше.
И ругал, и пел для беглеца.
Мой ботинок, даром, что не лодка,
Зачерпнул за выщербленный стык.
И зевота, словно черноплодка,
Завязала накрепко язык.
Но огонь завёл уже в камине
Об ином трескучий свой рассказ.
И казалось, не было в помине
Проливных на тот Холщовый Спас.
На крыльце
Не луне и не звёздному небу
Поклонюсь я до самой земли,
А по верности русскому хлебу
И рукам, что его испекли.
Поклонюсь я прабабушке печке.
На полатях, где луковый дух,
Помолюсь без канона и свечки
О любви своей запросто – вслух.
А потом, будто старый ворчальник,
У крыльца прислонив костыли,
Оброню между делом печально:
"А мостки-то совсем заросли".
Прикорну и увижу сквозь дрёму:
У пруда, где курлычет родник,
Под насмешливый шелест черёмух,
Юный тополь к берёзке приник.
А она по-девичьи стыдливо
Раскраснелась в закатных лучах.
И уносят могучие нивы,
Как снопы, облака на плечах.
Я бы к ним вместе с пыльною стёжкой
Улизнул беспризорным листом...
Только стынет под маслом картошка,
И хозяйка зовёт меня в дом.
Летний сон
Я хотел бы сказать вам напевнее,
Как у старого пастбища в ряд
Тополя, словно витязи древние,
Кольчужной листвою звенят.
И токуют за речкой составы:
Вологда-Мурманск-Москва!
И загадочно шепчутся травы,
Склоняясь у сточного рва.
Вот сейчас я зажмурюсь по-детски,
Про себя оглянувшись вокруг,
И увижу, как с Витькой соседским
Мы однажды спешили на луг.
Нас последними выбрали старшие.
И недолго был счёт по нулям.
Пели штанги, а с ними уставшие
Перекладины из горбыля.
Только время выходит любому –
Даже самому сладкому сну.
Возвращаюсь я к новому дому.
Ловит время меня на блесну.
Завтра вечером к северным скалам
Завернёт путеводная нить,
Чтобы мог я седым одеялом
До поры свою память укрыть.
| 